Стихи о женщине Расула Гамзатова

Расул Гамзатов – С любовью к женщине

Описание книги “С любовью к женщине”

Описание и краткое содержание “С любовью к женщине” читать бесплатно онлайн.

В сборник стихов народного поэта Дагестана Расула Гамзатова вошли стихотворения, рожденные высоким чувством любви к женщине.

С любовью к женщине

С женщиной наедине

Перевод Я. Козловского

Друзья, извините, я к вам не приду,
И вы не звоните ко мне.
Вечер сегодняшний я проведу
С женщиной наедине.

Мы будем вдвоем: только я и она,
Часов остановится ход.
Музыкой сделается тишина
И таинство обретет.

Похожие нравом своим на орду,
Дела, не врывайтесь ко мне.
Вечер сегодняшний я проведу
С женщиной наедине.

Пусть, словно за окнами поезда лес,
Закружится вновь голова.
И станут, как звезды на черни небес,
Земные мерцать слова.

Порву я билет на ночной самолет,
Торжественный зал подведу.
Сегодняшний вечер весь напролет
С женщиной я проведу.

«Три страстных желанья…»

Перевод Я. Козловского

Три страстных желанья – одно к одному —
Душа во мне пламенно будит…
Еще одну женщину я обниму,
А после – что будет, то будет.

Еще один рог за столом осушу,
За это сам бог не осудит.
Еще один стих о любви напишу,
А после – что будет, то будет.

Я женщину обнял, но словно она
Не та, что светила надежде.
И уксусом кажутся капли вина,
И стих не искрится, как прежде.

И пущенный кем-то обидный хабар
Над горной летит стороною
О том, что угас моей лихости жар
И конь захромал подо мною.

Себя отпевать я не дам никому,
Покуда, – пусть мир не забудет, —
Еще одну женщину не обниму,
А после – что будет, то будет.

Покуда еще один рог не допью
И, каждое взвесив словечко,
Покуда стрелу не заставлю свою
Попасть в золотое колечко.

Я звезды зажгу у стиха в головах,
И время его не остудит.
И вы удивленно воскликнете: «Вах. »
А после – что будет, то будет.

Любимых женщин имена

Перевод Я. Козловского

Встревожены земные шири,
Но знаю способ я один,
Как укротить в подлунном мире
Воинственность его мужчин.

Когда б мне власть была дана,
Вершинам всем, являя разум,
Я даровал бы в мире разом
Любимых женщин имена.

Чтоб опустились руки вдруг
Пред картою у бомбардира,
Пусть лучшей половины мира
Глаголют имена вокруг.

Когда б мне власть была дана,
Неся ответственность пред веком,
Я матерей бы имена
Присвоил пограничным рекам.

Еще дух рыцарства в чести,
И, может, власть его опеки
Переступить такие реки
Удержит воинов в пути.

В честь просветления очей,
Издав указ антивоенный,
Назвал бы звезды во Вселенной
Я именами дочерей.

И сразу бы на небе мира
Не стало б в далях грозовых
Ни одного ориентира
Для самолетов боевых.

И, обретя покой, планета
Жила бы, радости полна…
Звучат всегда в душе поэта
Любимых женщин имена.

«Скажи, каким огнем был рад…»

Перевод Я. Козловского

«Скажи, каким огнем был рад
Гореть ты в молодости, брат?» —
«Любовью к женщине!»

«Каким, не избежав потерь,
Горишь огнем ты и теперь?» —
«Любовью к женщине!»

«Каким, ответь, желаешь впредь
Огнем пожизненно гореть?» —
«Любовью к женщине!»

«Чем дорожишь ты во сто крат
Превыше славы и наград?» —
«Любовью женщины!»

«Кем был низвергнут, как поток,
И вознесен ты, как клинок?» —
«Любовью женщины!»

«С кем вновь, как рок ни прекословь,
Разделишь не на срок любовь?» —
«С любовью женщины!»

«А с чем, безумный человек,
Тогда окончится твой век?» —
«С любовью женщины!»

Пленительных женщин и храбрых мужчин…

Перевод Я. Козловского

Наверное, поздно близ белых вершин
Явился я в мир, чьи распахнуты шири:
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Уже не пришлось мне застать в этом мире.

Я рано, наверно, над бездной годин
Под желтой луною седлал иноходца,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Увидеть не мне, а другим доведется.

А может, мой предок – вожатый дружин
Завидует мне, что, далекий раздору,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Я больше встречаю, чем он в свою пору.

И, может, грядущего времени сын
Тому позавидует, что под луною
Знавал я немало друживших со мною
Пленительных женщин и храбрых мужчин.

«Хочу любовь провозгласить страною…»

Перевод Н. Гребнева

Хочу любовь провозгласить страною,
Чтоб все там жили в мире и тепле,
Чтоб начинался гимн ее строкою:
«Любовь всего превыше на земле».

Чтоб гимн прекрасный люди пели стоя
И чтоб взлетала песня к небу, ввысь,
Чтоб на гербе страны Любви слились
В пожатии одна рука с другою.

Во флаг, который учредит страна,
Хочу, чтоб все цвета земли входили,
Чтоб радость в них была заключена,
Разлука, встреча, сила и бессилье.

Хочу, чтоб все людские племена
В стране Любви убежище просили.

Если в мире тысяча мужчин…

Перевод Я. Козловского

Если в мире тысяча мужчин
Снарядить к тебе готовы сватов,
Знай, что в этой тысяче мужчин
Нахожусь и я – Расул Гамзатов.

Если пленены тобой давно
Сто мужчин, чья кровь несется с гулом,
Разглядеть меж них не мудрено
Горца, нареченного Расулом.

Если десять влюблены в тебя
Истинных мужей, огня не спрятав,
Среди них, ликуя и скорбя,
Нахожусь и я – Расул Гамзатов.

Если без ума всего один
От тебя, не склонная к посулам,
Знай, что это – с облачных вершин
Горец, именуемый Расулом.

Если не влюблен в тебя никто
И грустней ты сумрачных закатов,
Значит, на базальтовом плато
Погребен в горах Расул Гамзатов.

Перевод Я. Козловского

Чтоб вечностью была ты под луною,
Могу легко мгновением я стать,
Но не кори меня моей виною —
Жизнь за тебя готов всегда отдать.

Клянусь: я обернулся б метеором,
Чтоб долго ты жила, горе под стать,
Но только не казни меня укором,
Жизнь за тебя всегда готов отдать.

Ты отпусти грехи мои все разом,
Зачем, как четки, их перебирать?
Под небом, схожим с дымчатым топазом,
Жизнь за тебя всегда готов отдать.

Не укоряй, не сыпь мне соль на рану,
Склонив колени, говорю опять:
– Будь вечностью, а я мгновеньем стану,
Жизнь за тебя всегда готов отдать!

«Будь я проклят, все тебе к лицу…»

Перевод Ю. Мориц

Будь я проклят, все тебе к лицу,
Все в руках твоих – сверканье, свет!
А я… с неба падаю, как снег,
А я… ливнем с неба вниз лечу.

Сколько раз держал я про запас
Камни твердых беспощадных слов!
Но слезинки из лукавых глаз —
И язык я проглотить готов!

Взмах ресниц ли, мраморная твердь
Век прикрытых – я иду ко дну,
В двух озерах сразу я тону,
Задыхаюсь, рвется сердце… смерть!

Впереди слышны иль позади
Эти флейты сладостных шагов —
Все едино, я платить готов
Жизнью, дико бьющейся в груди!

Хочешь правду знать? Когда вот так
Близко-близко мы стоим с тобой,
Я готов – подай лишь тайный знак! —
Для твоих наивных тленных благ
Жертвовать нетленною судьбой.

Боже мой, да я горю огнем,
На меня напала слепота!
От ладони на плече моем —
Жгучий свет! Не я с тобой вдвоем —
Горная пылает высота!

Я погиб! Вселенная, прощай…
Женщина моя пришла за мной,
Чтоб водить меня из ада в рай,
Из земного края в неземной.

Знаю я, что женщина сильна
Уводить от жизни далеко.
Но меня, меня… она одна
Возвращает к жизни так легко!

О любви («Опять пленен…»)

Перевод Я. Козловского

Опять пленен…
Был мальчиком когда-то,
Пришла любовь и, розу оброня,
Открыла тайну своего адата
И сразу взрослым сделала меня.

По гребням лет не в образе богини,
А женщиной из плоти и огня
Она ко мне является поныне
И превращает в мальчика меня.

Застенчивость, бесстыдство в ней и трепет,
Вновь загораюсь я, и оттого
Воображенье преклоненно лепит
Из женщины подлунной – божество.

Любовь была опасностью чревата,
Как глупость командира, но не раз
Она являла мужество солдата,
Что безрассудный выполнил приказ.

Любовь всегда похожа на сраженье,
В котором мы, казалось бы, судьбой
Уже обречены на пораженье,
И вдруг – о чудо! – выиграли бой!

Она всегда похожа на сраженье,
В которое уверовали, но
Нежданно прибывает донесенье,
Что начисто проиграно оно.

И хоть любовь не сторонилась боли,
Она порою, ран не бередя,
Была сладка, как сон под буркой в поле
Во время колыбельного дождя.

Я возраста достиг границы средней,
И, ни на что не закрывая глаз,
Пишу стихи, как будто в миг последний,
И так влюбляюсь, словно в первый раз.

Расул
Гамзатов

Все стихи Расула Гамзатова

. И на дыбы скакун не поднимался,

Не грыз от нетерпения удил,

Он только белозубо улыбался

И голову тяжелую клонил.

Почти земли его касалась грива,

походила на огонь.

Вначале мне подумалось:

Как человек, смеется этот конь.

Подобное кого не озадачит.

Решил взглянуть поближе на коня.

не смеется конь, а плачет,

По–человечьи голову клоня.

Глаза продолговаты, словно листья,

И две слезы туманятся внутри.

ты, милый мой, приблизься

И повнимательнее посмотри.

Перевод Я. Козловского

Баллада о женщине, спасшей поэта

День ушел, как будто скорый поезд,

Сядь к огню, заботы отложи.

Я тебе не сказочную повесть

Рассказать хочу, Омар–Гаджи.

В том краю, где ты, кавказский горец,

Пил вино когда–то из пиал,

Знаменитый старый стихотворец

На больничной койке умирал.

И, превозмогающий страданья,

Вспоминал, как, на закате дня

К женщине скакавший на свиданье,

Он загнал арабского коня.

Но зато в шатре полночной сини

Звезды увидал в ее зрачках,

А теперь лежал, привстать не в силе,

С четками янтарными в руках.

Почитаем собственным народом,

Не корил он, не молил врачей.

Приходили люди с горным медом

И с водой целительных ключей.

Зная тайну лекарей Тибета,

Земляки, пустившись в дальний путь,

Привезли лекарство для поэта,

Молодость способное вернуть.

Но не стал он пить лекарство это

И прощально заявил врачу:

– Умирать пора мне! Песня спета,

Ничего от жизни не хочу.

И когда день канул, как в гробницу,

Молода, зазывна и смела,

Прикатила женщина в больницу

И к врачу дежурному прошла.

Только я одна могу помочь,

Как бы ни прибегли вы к запрету,

Я войду к поэту в эту ночь!

И, под стать загадочному свету,

Молода, как тонкая луна,

В легком одеянии к поэту,

Грешная, явилася она.

И под утро с нею из больницы

Он бежал, поджарый азиат.

И тому имелись очевидцы

Не из легковерных, говорят.

Но дивиться этому не стали

Местные бывалые мужи,

Мол, такие случаи бывали

В старину не раз, Омар–Гаджи.

И когда увидят все воочью,

Что конца мой близится черед,

Может быть, меня однажды ночью

Молодая женщина спасет.

Бедная овечка

Ты безгрешна до того,

Что почти святою стала.

Не загрызла никого,

Никого не забодала.

Дважды в год тебя стригут

До последнего колечка.

И однажды в пять минут

Шкуру начисто сдерут,

И венчаешь ты шампуры,

Человек покинул мир —

И осталась ты без шкуры.

Настежь дверь пред кунаком —

И дохнула жаром печка.

Уксус смешан с чесноком,

И запахло шашлыком.

Грудой тонкого руна

Ты дрожишь в извечном страхе

И в любые времена

Даришь мужеству папахи.

Похудеть готов бурдюк,

Чтоб вино лилось, как речка.

А тебе опять — каюк:

Слишком лаком твой курдюк,

Ты невинна и кротка,

И поэтому не сдуру

Для злодейств во все века

Волк в твою рядится шкуру.

Слова истинного лад

Не сотрется, как насечка.

И порой всю жизнь подряд

Про кого–то говорят:

Берегите друзей

Знай, мой друг, вражде и дружбе цену

И судом поспешным не греши.

Гнев на друга, может быть, мгновенный,

Изливать покуда не спеши.

Может, друг твой сам поторопился

И тебя обидел невзначай.

Провинился друг и повинился –

Ты ему греха не поминай.

Люди, мы стареем и ветшаем,

И с теченьем наших лет и дней

Легче мы своих друзей теряем,

Обретаем их куда трудней.

Если верный конь, поранив ногу,

Вдруг споткнулся, а потом опять,

Не вини его – вини дорогу

И коня не торопись менять.

Люди, я прошу вас, ради бога,

Не стесняйтесь доброты своей.

На земле друзей не так уж много:

Опасайтесь потерять друзей.

Я иных придерживался правил,

В слабости усматривая зло.

Скольких в жизни я друзей оставил,

Сколько от меня друзей ушло.

После было всякого немало.

И, бывало, на путях крутых

Как я каялся, как не хватало

Мне друзей потерянных моих!

И теперь я всех вас видеть жажду,

Некогда любившие меня,

Мною не прощенные однажды

Или не простившие меня.

Брови

Лба твоего просторная поляна,

А чуть пониже, около нее,—

Два озера, как будто два Севана.

Два озера — томление мое.

На берегах прекраснейших озер —

Мне каждое из них отдельно снится —

Лежат всю жизнь две черные лисицы,

Как будто яростный живой узор.

Хитрее нет их никого на свете.

Таких лисиц попробуй обмани.

Вот погляди: охотника заметив,

Убитыми прикинулись они.

Меня они игрой своей не тронут,—

Не зря озера страсть в себе таят!

Услышав музыку, лисицы вздрогнут,

Притворщицы не смогут устоять.

О, как они взмывают откровенно,

Лукавинкой зазывною дразня!

И как они изогнуты надменно,

Когда рассердишься ты на меня.

О, как они на ласку намекают,

Вздувая пламя у меня в груди!

А как порою предостерегают,

Безмолвно говоря: не подходи!

Я слышал много раз, что хитрость лисья

Известна миру с самых давних пор.

Но эти лисы — убедился лично —

Хитрее всех своих живых сестер.

Завидуют им все. И даже птицы

Небесные от зависти дрожат.

Две черные пушистые лисицы

Возле озер просторно возлежат.

Желанья их я выполняю мигом,

Слежу за ними, указаний жду.

Прикажут — и сражусь я с целым миром!

Прикажут — бездыханным упаду.

Спасибо вам, лисицы, от меня

За то, что бережете вы озера.

За то, что вы не дремлете, храня

Их чистую незамутненность взора.

Спасибо вам за то, что в час, когда

К озерам тем я приходил напиться,

Вы тут же притворялись без труда,

Что вам прекрасно в это время спится.

В Ахвахе

Другу Мусе Магомедову

Чтоб сердце билось учащенно,

Давай отправимся в Ахвах,

Узнаем, молоды ль еще мы

Иль отгуляли в женихах?

Тряхнем–ка юностью в Ахвахе

как там заведено,

Свои забросим мы папахи

К одной из девушек в окно.

И станет сразу нам понятно,

В кого девчонка влюблена:

Чья шапка вылетит обратно,

К тому девчонка холодна.

И о любви лихие толки,—

Все это было не вчера.

В тот давний год подростком ставший,

Не сверстников в ауле я,

А тех, кто был намного старше,

Старался залучить в друзья.

Не потому ли очутился

С парнями во дворе одном,

Где раньше срока отличился,

И не раскаиваюсь в том.

Листва шуршала, словно пена,

Светила тонкая луна.

Мы долго слушали, как пела

Горянка, сидя у окна.

Про солнце пела, и про звезды,

И про того, кто сердцу мил.

Пусть он спешит, пока не поздно,

Пока другой не полюбил.

Что стала трепетнее птахи

Моя душа – не мудрено,

А парни скинули папахи

И стали целиться в окно.

Здесь не нужна была сноровка.

Я, словно жребий: да иль нет,

Как равный, кепку бросил ловко

За их папахами вослед.

Казалось, не дышал я вовсе,

Когда папахи по одной,

Как будто из закута овцы,

Выскакивали под луной.

И кепка с козырьком, похожим

На перебитое крыло,

Когда упала наземь тоже,

Я понял — мне не повезло.

А девушка из состраданья

Пришел ты рано на свиданье,

Попозже, милый, приходи.

Дрожа от горя, как от страха,

Ушел я, раненый юнец,

А кто–то за своей папахой

В окно распахнутое лез.

Промчались годы, словно воды,

Не раз листвы кружился прах,

Как через горы, через годы

Приехал снова я в Ахвах.

На поле времени для них?

Со мной другие были парни,

И я был старше остальных.

Все как тогда: и песня та же,

И шелест листьев в тишине.

Я ту же девушку в окне.

Когда пошли папахи в дело,

О счастье девушку моля,

В окно раскрытое влетела

И шляпа модная моя.

Вздыхали парни, опечалясь,

Ах, отрезвляющая быль:

Папахи наземь возвращались,

Слегка приподнимая пыль.

И, отлетев почти к воротам,

Упала шляпа, как ворона,

Подстреленная из ружья.

И девушка из состраданья

Сказала, будто бы в укор:

— Пришел ты поздно на свиданье,

Где пропадал ты до сих пор?

Все как тогда, все так похоже.

И звезды видели с небес:

Другой, что был меня моложе,

В окно распахнутое лез.

И так весь век я,

Но прихожу то слишком рано,

То слишком поздно прихожу.

Перевод с аварского Я.Козловского

В старину писали не спеша

Деды на кинжалах и кинжалами

То, что с помощью карандаша

Тщусь я выразить словами вялыми.

Деды на взлохмаченных конях

В бой скакали, распрощавшись с милыми,

И писали кровью на камнях

То, что тщусь я написать чернилами.

В тебя я вновь влюблен и очарован.

Такого не бывает – говоришь?

Но в каждый мой приезд волшебным, новым,

Загадочным мне кажется Париж.

Бывает так. Живешь, живешь на свете.

Идет весна – и словно в первый раз

Ты чувствуешь, как молод этот ветер

И нов капели сбивчивый рассказ.

Впервые я пишу стихотворенье –

Хотя пишу стихи давным–давно.

Пусть много было радостных волнений,

Но помню лишь последнее – одно.

Бывает так. Ни убыли, ни тленья

Не знает страсть, рождаясь вновь и вновь.

Ты – первое мое стихотворенье

И первая, бессмертная любовь.

Вернулся я.

Из темноты на землю эту.

Зажмурился, увидев свет.

Едва узнал свою планету.

В ручье бежит вода живая.

«Я вас люблю. » — звучат слова

И светят, не устаревая.

На землю я вернулся снова.

Все, что я помнил, замело

Песками времени иного.

Но так же меркнут звезд огни,

Узнав, что скоро солнце выйдет.

как и в наши дни —

Влюбляются и ненавидят.

Ушел я и вернулся вновь,

Оставив вечность за спиною.

Мир изменился до основ.

Он весь пронизан новизною.

Цветы в лугах мерцают сонно.

Любовь осталась как была.

И прежнею осталась ссора.

Вершина далекая кажется близкою.

С подножья посмотришь – рукою подать,

Но снегом глубоким, тропой каменистою

Идешь и идешь, а конца не видать.

И наша работа нехитрою кажется,

А станешь над словом сидеть–ворожить,

Не свяжется строчка, и легче окажется

Взойти на вершину, чем песню сложить.

Вечная молодость

Любви все возрасты покорны

Вот судьи выстроились в ряд,

И гневом их глаза горят,

А все слова летят в меня:

«Юнец, не бривший бороды,

Щенок, не помнящий добра,

Ответь нам: правда ли, что ты

Был с женщиной в лесу вчера. »

Я судьям отвечаю: «Да!

Я многое в лесу нашел,

Мальчишкою я шел туда,

Оттуда я мужчиной шел. »

Вновь судьи выстроились в ряд,

И гневом их глаза горят,

А все слова летят в меня:

«Забыв о седине своей

И прежние забыв грехи,

Шел с женщиною ты и ей

Шептал любовные стихи. »

«Да!— отвечаю судьям я.—

Шел с женщиной. Шептал слова.

И верил, что судьба моя

Светла, пока любовь жива. »

А судьи грозно хмурят взгляд,

И снова требуют они:

«Нам непонятно,— говорят,—

Нам непонятно. Объясни. »

Я говорю им: «Есть любовь,

И, ощутив ее венец,

Взрослеет запросто юнец,

А старец молодеет вновь.

Становится певцом немой,

Становится певец немым.

Любовь — всегдашний спутник мой.

Я буду вечно молодым!»

Впервые провинившись пред тобою, –

«Прости меня», – я прошептал с мольбою.

Когда второй я провинился раз,

Пришел к тебе, не поднимая глаз.

Ты посмотрела на меня с упреком,

Напоминая, словно ненароком,

Что есть у милосердия предел.

И в третий раз я провинился вскоре

И сам признался в собственном позоре

И ни на что надеяться не смел.

Я видел взгляд, наполненный тоскою

Над пересудом ветреной молвы.

И вдруг великодушною рукою

Коснулась ты повинной головы.

Все людям снится: радость, грусть

И прочный мир в дому.

Но только наши встречи пусть

Не снятся никому.

Пускай никто о нас с тобой

Не ведает вокруг –

Про наше счастье, нашу боль

И песни первый звук.

Все, что в нас хорошего бывает,

Молодостью люди называют.

Пыл души, непримиримость в спорах,

Говорят, пройдут, и очень скоро.

Говорят, когда я старше буду,

Я горячность юности забуду,

От тревог и от дорог устану.

Говорят, я равнодушным стану.

Сделаюсь спокойным и солидным,

Безразличным к славе и обидам,

Буду звать гостей на чашку чая,

От друзей врагов не отличая.

Если, правда, может так случиться —

Лучше мне сегодня ж оступиться,

Лучше мне такого не дождаться,

Нынче в пропасть со скалы сорваться!

Перевод с аварского Е.Николаевской и И.Снеговой

Всей душой хочу я счастья для подруг твоих!

Вот бы замуж поскорее, что ли, выдать их!

Сколько с ними ты проводишь золотых часов,

Так бы взял и двери дома запер на засов!

Сколько раз от стенки к стенке я ходил с тоской,

Ждал, чтоб совесть в них проснулась, чтоб ушли домой,

На часы смотрел, но стрелки замедляли бег.

И сидят недолго гости — кажется, что век.

Я таких неугомонных раньше не видал:

День болтают — не устанут, я за них устал.

Если мы вдвоем решили вечер провести,

Хоть одна твоя подруга, но должна зайти!

Так поэт, стихи задумав, трудится чуть свет,

Но придет болтун–бездельник — и пропал поэт..

И сейчас я жду, что кто–то постучится вдруг.

Вот бы взять и выдать замуж всех твоих подруг!

Стихи Расула Гамзатова о любви

Хочу любовь провозгласить страною

Во флаг, который учредит страна,
Хочу, чтоб все цвета земли входили,
Чтоб радость в них была заключена,
Разлука, встреча, сила и бессилье,
Хочу, чтоб все людские племена
В стране Любви убежище просили.

Баллада о женщине, спасшей поэта

День ушел, как будто скорый поезд,
Сядь к огню, заботы отложи.
Я тебе не сказочную повесть
Рассказать хочу, Омар-Гаджи.

В том краю, где ты, кавказский горец,
Пил вино когда-то из пиал,
Знаменитый старый стихотворец
На больничной койке умирал.

И, превозмогающий страданья,
Вспоминал, как, на закате дня
К женщине скакавший на свиданье,
Он загнал арабского коня.

Но зато в шатре полночной сини
Звезды увидал в ее зрачках,
А теперь лежал, привстать не в силе,
С четками янтарными в руках.

Почитаем собственным народом,
Не корил он, не молил врачей.
Приходили люди с горным медом
И с водой целительных ключей.

Зная тайну лекарей Тибета,
Земляки, пустившись в дальний путь,
Привезли лекарство для поэта,
Молодость способное вернуть.

Но не стал он пить лекарство это
И прощально заявил врачу:
— Умирать пора мне! Песня спета,
Ничего от жизни не хочу.

И когда день канул, как в гробницу,
Молода, зазывна и смела,
Прикатила женщина в больницу
И к врачу дежурному прошла.

И услышал он: Теперь поэту
Только я одна могу помочь,
Как бы ни прибегли вы к запрету,
Я войду к поэту в эту ночь!

И, под стать загадочному свету,
Молода, как тонкая луна,
В легком одеянии к поэту,
Грешная, явилася она.

И под утро с нею из больницы
Он бежал, поджарый азиат.
И тому имелись очевидцы
Не из легковерных, говорят.

Но дивиться этому не стали
Местные бывалые мужи,
Мол, такие случаи бывали
В старину не раз, Омар-Гаджи.

И когда увидят все воочью,
Что конца мой близится черед,
Может быть, меня однажды ночью
Молодая женщина спасет.

В тебя я вновь влюблен и очарован

В тебя я вновь влюблен и очарован…
Такого не бывает — говоришь?
Но в каждый мой приезд волшебным, новым,
Загадочным мне кажется Париж.

Бывает так. Живешь, живешь на свете.
Идет весна — и словно в первый раз
Ты чувствуешь, как молод этот ветер
И нов капели сбивчивый рассказ.

Впервые я пишу стихотворенье —
Хотя пишу стихи давным-давно.
Пусть много было радостных волнений,
Но помню лишь последнее — одно.

Бывает так… Ни убыли, ни тленья
Не знает страсть, рождаясь вновь и вновь.
Ты — первое мое стихотворенье
И первая, бессмертная любовь.

Вечная молодость

Вот судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Юнец, не бривший бороды,
Щенок, не помнящий добра,
Ответь нам: правда ли, что ты
Был с женщиной в лесу вчера. »

Я судьям отвечаю: «Да!
Я многое в лесу нашел,
Мальчишкою я шел туда,
Оттуда я мужчиной шел. »

Вновь судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Забыв о седине своей
И прежние забыв грехи,
Шел с женщиною ты и ей
Шептал любовные стихи. »

«Да!— отвечаю судьям я.—
Шел с женщиной. Шептал слова.
И верил, что судьба моя
Светла, пока любовь жива. »

А судьи грозно хмурят взгляд,
И снова требуют они:
«Нам непонятно,— говорят,—
Нам непонятно. Объясни…»

Я говорю им: «Есть любовь,
И, ощутив ее венец,
Взрослеет запросто юнец,
А старец молодеет вновь.

Становится певцом немой,
Становится певец немым.
Любовь — всегдашний спутник мой.
Я буду вечно молодым!»

Захочет любовь, и в клубящейся мгле

Захочет любовь, и в клубящейся мгле
Багряный цветок расцветет на скале,
И снег зажурчит на вершине.

Но в каменном сердце во все времена
Не в силах посеять она семена,
В нем терн прорастает поныне.

Смиряла любовь даже царственный гнев,
И кротким, как агнец, вдруг делался лев,
Лань рядом паслась, не робея.

Я видел воочию, как, зла не тая,
Под флейту факира танцует змея
На площади людной Бомбея.

И тихо любовь мне шепнула:
— Умей
Ты действовать, как заклинатели змей.-
И грустный напомнила случай:

Одна балерина в недавнем году,
Что с флейтой волшебной была не в ладу,
Змеей обернулась гремучей.

Словами любви, это помнит весь свет,
Великий целитель и славный поэт,
Недуги лечил Авиценна.

Завидная участь, счастливый удел,
Такие б стихи написать я хотел,
Где слово — лекарству замена!

Любовь к тебе

Проходят годы, отнимая и даря,
То — через сердце напрямик, то — стороной,
И не закрыть листкам календаря
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Все изменилось — и мечты, и времена.
Все изменилось — мой аул и шар земной.
Все изменилось. Неизменна лишь одна
Любовь, пришедшая ко мне той весной.

Куда вас буря унесла, мои друзья?
Еще недавно пировали вы со мной.
Теперь единственного друга вижу я —
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Что ж, покорюсь я наступающим годам,
Отдам им все — блеск дня и свет ночной.
Лишь одного я — пусть не просят!— не отдам:
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

О любви

Застенчивость, бесстыдство в ней и трепет,
Вновь загораюсь я, и оттого
Воображенье преклоненно лепит
Из женщины подлунной — божество.

Как глупость командира, и не раз
Любовь была опасностью чревата,
Зато являла мужество солдата,
Что безрассудный выполнил приказ.

Она всегда похожа на сраженье,
В котором мы, казалось бы, судьбой
Уже обречены на пораженье,
И вдруг — о чудо! — выиграли бой!

Я возраста достиг границы средней
И, ни на что не закрывая глаз,
Пишу стихи, как будто в миг последний,
И так влюбляюсь, словно в первый раз.

Откровение коварной жены

Дрожи оттого, что забыла покой
Я, собственной мести во всем потакая!
Еще покажу тебе, кто ты такой,
Еще покажу тебе, кто я такая.

Предать постараюсь стоустой молве
Хабар, что мужчиной ты стал недостойным.
При всех на ослиной твоей голове
Попаху ведром заменю я помойным.

Скомандую, как наведу пистолет:
Усы свои сбрей подобру-поздорову,
Теперь их подкручивать времени нет,
Обед приготовишь, подоишь корову!

А станешь противиться — целый аул
Заставлю подняться, тревогой объятый,
Как с крыши начну я кричать:- Караул!
Меня порешить хочет муж мой проклятый!

Поклонишься мне, словно куст на ветру,
Захочешь сбежать — сразу кинусь вдогонку.
Я шкуру с тебя, как с барана, сдеру,
К зиме из которой сошьют мне дубленку.

Запомни: обучена грамоте я,
Недолго грехов приписать тебе гору.
И явится в дом к нам милиция вся,
Когда я письмо настрочу прокурору.

И, властная как восклицательный знак,
Приема потребовав без проволочки,
Где надо ударю я по столу так,
Что вмиг разлетится стекло на кусочки.

Узнаешь, разбойник, кто прав, кто не прав,
Тебе отомстить мне возможность знакома.
Могу, на себе я одежду порвав,
Войти и без пропуска в двери обкома.

Хизриевой быстро найду кабинет,
Рыдая, взмолюсь:
— Патимат, дорогая,
Спаси, погибаю в цветении лет,
Мучителя мужа раба и слуга я.

Живу как при хане, о воле скорбя,
Стократ этой доли милей мне могила.-
Хизриева голову снимет с тебя —
На деле таком она руку набила.

Но если ее не сумеет рука
Настигнуть тебя беспощадней затрещин,
Тогда напишу заявленье в ЦК,
Где чутко относятся к жалобам женщин.

Еще пред партийным собраньем ответ
Ты будешь держать!
Позабочусь об этом,
Еще ты положишь партийный билет,
Прослыв на весь свет негодяем отпетым.

Потом разведусь я с тобой, дураком,
Останешься с тещей средь отческих стен ты,
А я загуляю с твоим кунаком
И стану с тебя получать алименты.

Запомни, что женщина в гневе сильна,
Как в страстной любви, и тонка на коварство.
Когда-то в былые она времена
Умела, озлясь, погубить государство.

Я стану твоею судьбой роковой
И, гневом, как молния в небе, сверкая,
Еще покажу тебе, кто ты такой,
Еще покажу тебе, кто я такая.

Ты среди умных женщин всех умнее

Ты среди умных женщин всех умнее,
Среди красавиц – чудо красоты.
Погибли те, кто был меня сильнее,
И я б давно пропал, когда б не ты.

Махмуд не пал бы много лет назад,
Когда Марьям сдержала б слово честно,
Не дали бы Эльдарилаву яд,
Когда б верна была его невеста.

Лишь женщина в любые времена
Спасала и губила нас, я знаю,
Вот и меня спасала ты одна,
Когда я столько раз стоял у края.

Неверному, ты мне была верна,
Своею верностью меня спасая.

Твои глаза

Я видел разными твои глаза:
Когда затишье в них, когда гроза,
Когда они светлы, как летний день,
Когда они темны, как ночи тень,
Когда они, как горные озера,
Из-под бровей глядят прозрачным взором.
Я видел их, когда им что-то снится,
Когда их прячут длинные ресницы,
Смеющимися видел их, бывало,
Печальными, глядящими устало-
Склонившимися над моей строкой…
Они забрали ясность и покой
Моих невозмутимых раньше глаз, —
А я, чудак, пою их в сотый раз.

Только ХОРОШИЕ стихи

часто в нашей работе приходится обращаться к поэзии. с Вашего позволения, начну:

***
Будь я малость помоложе,
Я б с душою дорогой
Человекам трем по роже
Дал как минимум ногой.

Да как минимум пяти бы
Дал по роже бы рукой.
Так скажите мне спасибо
Что я старенький такой.

Как хорошо, что мы успели.
А ведь могли бы опоздать,
Как хорошо, что все не съели,
И даже было что поддать.

И что положено вручили,
И был к столу допущен всяк.
Как хорошо, что проскочили,
Могли б и мордой об косяк.

а это можно перед частушками вставить:

Лягушатило пруд захудалистый,
булькотела гармонь у ворот.
По деревне, с утра напивалистый,
дотемна гулеванил народ.
В луже хрюкало свинство щетинисто,
стадо вымисто перло с лугов.
Пастушок загинал матерщинисто,
аж испужно шатало коров.
(Иванов)

Пели мужики на стопке бревен,
Выхлестнув пять раз по стопарю.
Был мотив и нуден и неровен,
Про слова уже не говорю.
***
НИЧЕЙНАЯ НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

Вот мчится тройка никакая
Вдоль по дороге никакой.
Никто, никак не напевая,
Трясет ничейной головой.

Там дух ничей. Ничем там пахнет.
И никаковские поля.
Никто не встанет и не ахнет:
Мол, как же так? Ничья земля!

Никто не поведет и бровью,
Никто не ворохнет плечом.
Ничей покой не куплен кровью.
Никто
Не плачет ни о чем.
(автор неизвестен)

Ну, погода к нам явилась!
Клятый минус зверски лют.
Как бы стуже ни ярилась,
Не боится русский люд. (смелый люд-если не для русских)

Как там старая Европа?
Нас не хочет воевать?
Нет! Видать, примерзла кожа,
Из-под снега не видать!

Ты поди-ка в нас прицелься!
Ну а нам – пущай – мороз!
Лопнет в градуснике Цельсий,
Не дождавшись наших слез!

Поторопился, со взаимным уважением.

Кто то любит свежий ветер
Кто то теплый каравай
Кто то новости в газете
Мне же деньги подавай

Я признаюсь по секрету
Очень денежки любли
Ничего приятней нету
Чем копить их по рублю

И шагаю с это ношей
Я по жизни весь звеня
Вот какой я нехороший
Полюбуйтесь на меня!

Не попадайтесь женщине
Вы под руку с утра!
В такое время женщина
Не очень-то мудра.
Не говорите “нет” в ответ,
Скажите лучше “да”,
Чтоб не оставила Вам след
На лбу сковорода.

Не попадайтесь женщине
В периоды тоски!
Наверняка обещаны
Вам будут синяки.
За все грехи земные
Определит Вам счёт,
Лишь зубы коренные
Оставив под отчёт.

Не злите! Сделайте поклон,
Когда не мил наряд,
Когда терзает телефон
Который час подряд,
Когда скучает вечером,
Когда идёт к врачу.
Не попадайтесь женщине.
А, впрочем. Я шучу.

Недавно узнал с удивленьем,
Что прав был великий поэт
Есть женщины в русских селеньях
А девушек вроде как нет

Все могут они и умеют
И делают, что захотят
Медведя в лесу помеют
Коня на скаку соблазнят

И я представляю нередко
Ложась одиноко в кровать
как с ними пошел бы в разведку
И в баню. и просто гулять.

Ни погон на плече, ни коккард золотых,
Но в почёте у разных народов,
Ведь я тоже защитник – защитник больных
от болезней и разных микробов.

стетоскоп, как ружье на плече у меня,
доктор, врач – офицерское званье,
Моя школа военная – это моё
медицинское образованье.

Я разведчик симптомов, в атаку иду
помогать заболевшим животикам.
Уничтожу инфекцию, вирус найду –
забомблю его антибиотиком.

Непростая работа простых докторов
днём и ночью, порой без обеда.
Если бывший больной снова станет здоров,
это я называю – ПОБЕДА!

))))ну вы даёте мальчики)))))жду продолжения. насмеялась вдоволь)))))

Вот только не мальчики, а девочка Анечка и мальчик Вовочка.

Мой Дагестан

+18 HUMUR (Shah) / Расул Гамзатов о любимых Женщинах

Встревожены земные шири,

Но знаю способ я один,

Как укротить в подлунном мире

Воинственность его мужчин.

Когда б мне власть была дана,

Вершинам всем, являя разум,

Я даровал бы в мире разом

Любимых женщин имена.

Чтоб опустились руки вдруг

Пред картою у бомбардира,

Пусть лучшей половины мира

Глаголят имена вокруг.

Когда б мне власть была дана,

Неся ответственность пред веком,

Я матерей бы имена

Присвоил пограничным рекам.

Еще дух рыцарства в чести,

И, может, власть его опеки

Переступить такие реки –

Удержит воинов в пути.

В честь просветления очей,

Издав указ антивоенный,

Назвал бы звезды во вселенной

Я именами дочерей.

И сразу бы на небе мира

Не стало б в далях грозовых

Ни одного ориентира

Для самолетов боевых.

И, обретя покой, планета

Жила бы, радости полна.

Звучат всегда в душе поэта

Любимых женщин имена.

Ты малюсенькой крошкой пришла

В мир, который огромней громад.

Мать кормила тебя, берегла:

Патимат, Патимат, Патимат.

Над твоею кроваткою — сны.

В них ручьи молодые шумят.

И дрожит отраженье луны:

Патимат, Патимат, Патимат.

Мчатся годы своим чередом,

Две косички бедой мне грозят.

Я шепчу под знакомым окном:

“Патимат, Патимат, Патимат. “

Мне объездить весь мир довелось,

Тот, который и нищ, и богат,

И за мною, как эхо, неслось:

Патимат, Патимат, Патимат.

Наши дочки чисты, как родник.

На тебя восхищенно глядят.

Словно доброе солнце для них —

Патимат, Патимат, Патимат.

Красоте твоей радуюсь я

И твержу похвалы невпопад.

Ты судьба и молитва моя:

Патимат, Патимат, Патимат.

2013 год объявлен годом Расула Гамзатова в Дагестане

Временно исполняющий обязанности главы Дагестана Рамазан Абдулатипов подписал указ о праздновании 90-летия со дня рождения поэта Расула Гамзатова.

Согласно указу, 2013 год в Дагестане объявлен годом Расула Гамзатова.

Правительству республики поручено организовать оргкомитет по подготовке к юбилею поэта, который пройдет 8 сентября.

+2 madi388 (Madina) 7 марта 2013 в 11:04

замечательные стихи, каждый раз читаю и снова и снова переполняется душа теплотой и любовью к родному краю

+2 indradevi12 (Инда) 7 марта 2013 в 11:05

Спасибо за прекрасные стихи и много плюсов за тему ..

Xan05 (Ахмед) 7 марта 2013 в 11:09

+1 indradevi12 (Инда) 7 марта 2013 в 11:10

Бросает свет светильник мой чадящий.
Все в доме спит, лишь я один не сплю,
Я наклонился над тобою, спящей,
Чтоб вновь промолвить: “Я тебя люблю”.
И горше были дни мои и слаще,
Но, старше став, на том себя ловлю,
Что повторяю я теперь все чаще
Одно и то же: “Я тебя люблю!”
И я, порой неправдою грешащий,
Всего лишь об одном тебя молю:
Не думай, что настолько я пропащий,
Чтоб лгать признаньем: “Я тебя люблю!”
И мой единственный, мой настоящий
Стих только этот: “Я тебя люблю!”
Р. Гамзатов

indradevi12 (Инда) 7 марта 2013 в 11:14

Из интервью Расула Гамзатова:

***Лучшее качество мужчин — любовь к женщинам, а в женщинах все прекрасно***

– Скажи, каким огнем был рад
Гореть ты в молодости, брат?
– Любовью к женщине!

– Каким, не избежав потерь,
Горишь огнем ты и теперь?
– Любовью к женщине!

– Каким, ответь, желаешь впредь
Огнем пожизненно гореть?
– Любовью к женщине!

– Чем дорожишь ты во сто крат
Превыше славы и наград?
– Любовью женщины!

– Чем был низвергнут, как поток,
И вознесен ты, как клинок?
– Любовью женщины!

– С чем вновь,
как рок ни прекословь,
Разделишь не на срок любовь?
– С любовью женщины!

– А с чем, безумный человек,
Тогда окончится твой век?
– С любовью женщины!
(с)

Стихи Расула Гамзатова о любви

Проходят годы, отнимая и даря,
То — через сердце напрямик, то — стороной,
И не закрыть листкам календаря
Любовь, пришедшую ко мне той весной.
Все изменилось — и мечты, и времена.
Все изменилось — мой аул и шар земной.
Все изменилось. Неизменна лишь одна
Любовь, пришедшая ко мне той весной.
Куда вас буря унесла, мои друзья?
Еще недавно пировали вы со мной.
Теперь единственного друга вижу я —
Любовь, пришедшую ко мне той весной.
Что ж, покорюсь я наступающим годам,
Отдам им все — блеск дня и свет ночной.
Лишь одного я — пусть не просят!— не отдам:
Любовь, пришедшую ко мне той весной.

Захочет любовь, и в клубящейся мгле

Захочет любовь, и в клубящейся мгле
Багряный цветок расцветет на скале,
И снег зажурчит на вершине.
Но в каменном сердце во все времена
Не в силах посеять она семена,
В нем терн прорастает поныне.
Смиряла любовь даже царственный гнев,
И кротким, как агнец, вдруг делался лев,
Лань рядом паслась, не робея.
Я видел воочию, как, зла не тая,
Под флейту факира танцует змея
На площади людной Бомбея.
И тихо любовь мне шепнула:
– Умей
Ты действовать, как заклинатели змей.-
И грустный напомнила случай:
Одна балерина в недавнем году,
Что с флейтой волшебной была не в ладу,
Змеей обернулась гремучей.
Словами любви, это помнит весь свет,
Великий целитель и славный поэт,
Недуги лечил Авиценна.
Завидная участь, счастливый удел,
Такие б стихи написать я хотел,
Где слово – лекарству замена!

Опять пленен.
Был мальчиком когда-то,
Пришла любовь и, розу оброня,
Открыла тайну своего адата
И сразу взрослым сделала меня.
По гребням лет не в образе богини,
А женщиной из плоти и огня
Она ко мне является поныне
И превращает в мальчика меня.
Застенчивость, бесстыдство в ней и трепет,
Вновь загораюсь я, и оттого
Воображенье преклоненно лепит
Из женщины подлунной – божество.
Как глупость командира, и не раз
Любовь была опасностью чревата,
Зато являла мужество солдата,
Что безрассудный выполнил приказ.
Она всегда похожа на сраженье,
В котором мы, казалось бы, судьбой
Уже обречены на пораженье,
И вдруг – о чудо! – выиграли бой!
Она всегда похожа на сраженье,
В которое уверовали, но
Нежданно прибывает донесенье,
Что начисто проиграно оно.
И хоть любовь не сторонилась боли,
Она порою, ран не бередя,
Была сладка, как сон под буркой в поле
Во время колыбельного дождя.
Я возраста достиг границы средней
И, ни на что не закрывая глаз,
Пишу стихи, как будто в миг последний,
И так влюбляюсь, словно в первый раз.

Когда б за все, что совершили мы

Когда б за все, что совершили мы,
За горе, что любимым причинили,
Судом обычным каждого б судили,
Быть может, избежали б мы тюрьмы.
Но кодекс свой у каждого в груди,
И снисхождения не смею ждать я.
И ты меня, любимая, суди
По собственным законам и понятьям.
Суди меня по кодексу любви,
Признай во всех деяньях виноватым,
Чтоб доказать мою вину, зови
Минувшие рассветы и закаты.
Все, чем мы были счастливы когда-то
И что еще живет у нас в крови.

Я звезду засвечу тебе в угоду

Я звезду засвечу тебе в угоду,
Уйму холодный ветер и пургу,
Очаг нагрею к твоему приходу,
От холода тебя оберегу.
Мы сядем, мы придвинемся друг к другу,
Остерегаясь всяких громких слов,
Ярмо твоих печалей и недугов
Себе на шею я надеть готов.
Я тихо встану над твоей постелью,
Чтоб не мешать тебе, прикрою свет,
Твоею стану песней колыбельной,
Заклятьем ото всех невзгод и бед.
И ты поверишь: на земле метельной
Ни зла людского, ни печали нет.

Бросает свет светильник мой чадящий

Поскольку знаю, что уже давно

Поскольку знаю, что уже давно
Доверья к слову меньше, чем к бумажке,
Пишу я: «Настоящее дано
В том, что люблю я преданно и тяжко.
Что обязуюсь до скончанья дней
Безропотно служить своей любимой,
Что будет страсть моя необоримой
И с каждым днем все жарче и сильней!»
И с давних дней, воистину любя,
Что вызывает у иных сомненье,
Подписываю это сочиненье
Почетным званьем «Любящий тебя»
И отдаю на вечное храненье
Тебе, печатью круглою скрепя.

Бывает в жизни все наоборот

Бывает в жизни все наоборот.
Я в этом убеждался не однажды:
Дожди идут, хоть поле солнца ждет,
Пылает зной, а поле влаги жаждет.
Приходит приходящее не в срок.
Нежданными бывают зло и милость.
И я тебя не ждал и ждать не мог
В тот день, когда ты в жизнь мою явилась.
И сразу по-другому все пошло,
Стал по-иному думать, жить и петь я.
Что в жизни все случиться так могло,
Не верится мне два десятилетья.
Порой судьба над нами шутит зло.
И как же я? Мне просто повезло.

Тобой протянутую руку

Тобой протянутую руку
Боюсь в ладонях задержать.
Боюсь, испытывая муку,
И слишком быстро отпускать.
И вновь тайком из странствий дальних
К тебе, единственной стремлюсь,
Боюсь я глаз твоих печальных,
Но и веселых глаз – боюсь.
Боюсь, когда сидишь весь вечер
Ты одинешенька – одна
Боюсь, с другим тебя замечу
Подумаю что не верна.
Боюсь: не все во мне ты видишь,
Боюсь: все видишь без труда,
Боюсь, что скоро замуж выйдешь,
Боюсь, не выйдешь никогда.
Боюсь я, слишком осторожный,
Тебя по имени назвать,
И боязно, что останешься
Ты безымянною опять.

Хочу любовь провозгласить страною

Хочу любовь провозгласить страною,
Чтоб все там жили в мире и тепле,
Чтоб начинался гимн ее строкою:
«Любовь всего превыше на земле».
Чтоб гимн прекрасный люди пели стоя
И чтоб взлетала песня к небу, ввысь,
Чтоб на гербе страны Любви слились
В пожатии одна рука с другою.
Во флаг, который учредит страна,
Хочу, чтоб все цвета земли входили,
Чтоб радость в них была заключена,
Разлука, встреча, сила и бессилье,
Хочу, чтоб все людские племена
В стране Любви убежище просили.

Ты задаешь вопрос свой не впервые

Ты задаешь вопрос свой не впервые.
Я отвечаю: не моя вина,
Что есть на свете женщины другие,
Их тысячи, других, а ты – одна.
Вот ты стоишь, тихонько поправляя
Пять пуговиц на кофте голубой.
И точка, что чернеет над губой,
Как сломанная пуговка шестая.
И ты опять, не слышав слов моих,
Вопрос извечный задаешь мне строго.
Кто виноват, стран и народов много
И много женщин на земле других.
Но изменяю я с тобой одной
Всем женщинам, рожденным под луной.

Ты среди умных женщин всех умнее

Ты среди умных женщин всех умнее,
Среди красавиц – чудо красоты.
Погибли те, кто был меня сильнее,
И я б давно пропал, когда б не ты.
Махмуд не пал бы много лет назад,
Когда Марьям сдержала б слово честно,
Не дали бы Эльдарилаву яд,
Когда б верна была его невеста.
Лишь женщина в любые времена
Спасала и губила нас, я знаю,
Вот и меня спасала ты одна,
Когда я столько раз стоял у края.
Неверному, ты мне была верна,
Своею верностью меня спасая.